Роберт Шперфельд — консультант по вопросам политики Восточной Европы немецкого Фонда имени Генриха Бёлля. А еще — папа троих детей, недавно вернувшийся из отпуска по уходу за ребенком. «Повага» узнавала, какие условия правительство Германии создает для популяризации отцовства и достаточно ли внимания уделяет гендерным вопросам. Также Роберт Шперфельд рассказал, какие гендерные проблемы он видит в Украине.
— Роберт, расскажите, пожалуйста, какую поддержку предлагает государство папам, которые хотят остаться с ребенком после его рождения?
— Уже 8-9 лет в Германии существуют родительские пособия — и для мам, и для пап. Государство выплачивает компенсацию на время отсутствия денег от работодателя. Нам дают право выбора, как именно мы хотим организовать отпуск. Или же в декрет идет один родитель на 12 месяцев, или двое разделяют 14-месячный отпуск в любой комбинации. Сразу после рождения младшей дочки мы с женой находились в родительском отпуске месяц. Следующие 6-7 месяцев она сама оставалась с ребенком. Потом вышла на работу, а я взял отпуск. Почему я этого захотел? Я уверен, у пап в декрете возникает тесная связь с детьми, отношения становятся крепче. Для меня этот опыт был своего рода проектом «Семья». Такие совместные переживания приносят удовольствие. Для меня это даже важнее, чем равное разделение труда с женой (ведь, так или иначе, делить домашние обязанности поровну не всегда получается).
— Папы в родительском отпуске — редкость для Германии?
— Раньше это было исключением, сейчас — нет. С тех пор, как появились пособия, отцы стали пользоваться своим правом на отпуск. Правда, в большинстве семей папы остаются дома только первые два месяца, а потом выходят на работу.
— А как работодатели относятся к родительским отпускам?
— От них многое зависит. В бюджетных организациях, как правило, проблем не бывает. Люди имеют право, они им пользуются. И женщины, и мужчины. А вот в частных предприятиях, в небольших компаниях — сложнее. Если отпуск сотрудника «неудобен» для работодателя и тот выражает свое недовольство по этому поводу, вряд ли отец воспользуется своим правом. Многие переживают, что если уйдут в отпуск несмотря на отсутствие поддержки со стороны начальника, после возвращения будут проблемы на работе. Нам с женой повезло, у нас такого не было. Более того, наши работодатели дают нам возможность работать неполный день — 30-32 часа в неделю. И нам разрешают работать на дому. У жены home office два дня в неделю, у меня — один. Это очень удобно. К примеру, если надо сходить с ребенком к врачу — не нужно ездить с работы домой, из дома в больницу и потом обратно. Умные работодатели понимают, что родителям нужно предлагать гибкий график. К тому же, если десять лет назад в Германии была высокая безработица и было много свободных кадров, то сейчас такого выбора нет. Понимая это, многие компании стараются сохранить своих сотрудников и подстраиваются под них в таких ситуациях, как у нас, например.
— А разница в зарплатах мужчин и женщин? Она есть? Играет она роль при выборе, кто именно из родителей останется с ребенком?
— Все статистические данные по Германии показывают, что за одну и ту же работу мужчины получают на 20% больше, чем женщины. Но пособие начисляется в размере 65% от средней зарплаты (для тех, кто получает очень много, есть, конечно, ограничения). Так, что если зарплата у мужчины больше, то и пособие он получит в большем размере. Это тоже своего рода стимул для отцов. Для людей со средним доходом потеря 35% зарплаты (мужа или жены — не важно) не играет особого значения. Но для семей с небольшим доходом, для простых рабочих это может быть существенной разницей. В любом случае, наличие пособий — это очень хорошо для всех. Насколько я знаю, многие отцы хотят проводить с семьей больше времени.
— Садики — еще одна гендерно чувствительная проблема. Достаточно ли их в Германии? Удобен ли их график работы для родителей?
— Садики все разные, в каждом городе ситуация отличается. Где-то их не очень много и они работают до 16:00 (а родители освобождаются с работы не раньше 18:00, как правило). Где-то их больше и дети там находятся дольше. Если говорить в общем по стране, то садиков не хватает, спрос слишком большой. Но если ребенок получил место в саду, то и другие дети из его семьи автоматически получают гарантированное место. У нас в этом плане проблем нет. К тому же мы с женой работаем на неполную ставку, один из нас всегда успевает забрать дочку из сада.
— Как относятся к отцам с детьми врачи, воспитательницы, учительницы? Бывают ли вопросы типа: «А где ваша мама?», с намеком, что папа не в состоянии сам справиться с родительскими функциями?
— Мне кажется, что отношение ко всем одинаковое. Мой личный опыт показывает, врачам не важно, привел ли ребенка на прием папа, или мама. Когда я хожу на родительские собрания в сад или в школу, там не только мамы, папы тоже есть. Но я знаю, что существуют и другие модели семьи, где подход к распределению обязанностей более «традиционный»: жена оставляет работу и занимается с детьми, а муж минимально задействован в ведении домашнего хозяйства. Это зависит и от социальной среды. Я живу в районе, где довольно высокий уровень образования, у людей достаточный доход. В деревнях, к примеру, все еще по-другому.
— А сексистские стереотипы? С ними еще приходится сталкиваться?
— Кто-то до сих пор мыслит такими стереотипами, кто-то их не поддерживает. В садике у моей дочки есть пожилые воспитательницы, которые говорят, что играть в футбол – это не для девочек. Мне не нравятся такие утверждения. В школе еще есть особенность: после обеда в одно и то же время репетирует хор и тренируется футбольная команда. Такое расписание заставляет детей выбирать, на какое занятие им ходить. А кто-то может хотеть и пением заниматься, и в футбол играть. Учителя еще удивляются, почему в хоре нет мальчиков. Да потому, что большинство выбирает футбол, а остальные идут из-за давления большинства, хотя на самом деле им больше нравится пение. К сожалению, есть примеры, которые показывают, что еще во многих сферах не хватает сознания.
— Насколько child friendly инфраструктура в городах Германии? Удобен ли общественный транспорт для мам и пап с детскими колясками?
— Последние двадцать лет инфраструктура активно развивалось: стало заметно, что жизнь родителей упростилась. Хотя в Скандинавских странах с этим дела обстоят лучше, там больше условий для семейных людей. Тем не менее, в Берлине пеленаторы для детей есть не только в женских, но и в мужских туалетах. Процентов 80 всех станций метро и электричек – с лифтами. У нас нет проблем воспользоваться общественным транспортом с коляской. И автобусы, и трамваи доступны. А вот когда мы были с семьей в Киеве, то заметили, что в городе с этим есть проблемы. Спуститься в метро с коляской — очень сложно. Мы, в основном, пользовались троллейбусами, это было легче.
— Как вы считаете, достаточно ли внимания немецкое правительство уделяет гендерным проблемам?
— Если говорить о приспособленности городов для семей — да. Видно, что этой области идет работа. В сравнении с предыдущими годами количество садиков и мест в них растет, это заметно. В Берлине, например, садики бесплатные: родители оплачивают только питание. Но, к сожалению, в Германии так далеко не везде. Если смотреть на проблемы гендерного равенства шире — все не так просто. Многие думают, что равенство уже есть и больше ничего делать не надо. Например, сексуальные домогательства — проблема, о которой почти не говорят. Эта тема зазвучала только недавно в связи с ситуацией с беженцами. Но ведь никто не озвучивает, что есть случаи сексуального насилия, в которых виноваты немецкие мужчины. Еще у нас в стране недостаточно приютов для женщин, которые столкнулись с насилием в семье. В этом плане инфраструктура за последние годы особо не изменилась. Какие-то шаги предпринимаются, но, в основном, со стороны частных организаций. Вообще сущность и корни гендерных проблем Украины и Германии не так сильно отличаются. Но разница в том, как они отражаются на качестве жизни людей у нас и у вас, есть.
— Какие гендерные проблемы Украины, на ваш взгляд, особенно актуальны?
— Очень беспокоит высокий уровень гомофобии, готовность применять насилие по отношению к людям другой сексуальной ориентации и гендерной идентичности. Если говорить о политике, то самая очевидная проблема – в Верховной Раде и вообще у власти женщин намного меньше, чем мужчин. Важные должности, в основном, занимают мужчины, мужчины принимают самые важные решения на государственном уровне. О дискриминационных высказывания бывшего премьер-министра Азарова известно даже у нас в Германии. А это самые очевидные признаки гендерного неравенства! И даже с изменением правительства в один момент этот гендерный дисбаланс не исчезнет в один момент.
Наталия Тонких
